«Российской газеты»
Как гражданские дела становятся уголовными: детали
В последние годы многие наблюдают тревожную картину: часть гражданских споров для некоторых фигурантов означает еще и жесткое уголовное преследование. Нередко — с лишением свободы. Регулярно это происходит в случаях, когда в деле фигурируют известные бизнесмены и даже представители юридического сообщества. Довольно часто — когда стороны конфликта делят большие деньги. Почему подобные дела подчас оказываются неразрешимы в рамках только гражданского производства, и как юристу избежать неблагоприятного развития событий?
Если пытаться отыскать рациональный и универсальный ответ, то становится очевидно, что одних только юридических знаний явно недостаточно. Нужно учитывать реалии правоприменения «по-российски», менталитет и психологию как представителей бизнеса, так и чиновников, а также сотрудников правоохранительных органов. Все они так или иначе имеют отношение к любому резонансному делу экономического характера.
К сожалению, в последнее время наравне с бизнесменами подозреваемыми и обвиняемыми по вроде бы обычным гражданско-правовым спорам действительно становятся практикующие юристы. Многие имеют адвокатский статус. Он, как показывает практика, является чуть ли не отягчающим обстоятельством.
Правоведы и миллионы
Приведу два характерных случая таких споров, ставших в 2018 году уголовными делами в отношении профессиональных защитников.
Пример первый — уже нашумевшее дело адвоката Игоря Третьякова. Скоро год, как он находится в СИЗО. Следственные органы считают юриста соучастником хищения у доверителя — АО «НПО им. Лавочкина» (основной акционер предприятия — госкомпания Роскосмос) — более 300 млн руб.
В 2016 году Третьяков заключил с руководством НПО несколько соглашений об оказании профессиональной юридической помощи. Результатом двухлетней работы адвоката стали значимые победы в арбитражах. Его успехи в зале суда позволили предприятию сэкономить порядка 5 млрд руб., избежать процедуры банкротства и массовых сокращений квалифицированного персонала. По первоначальным соглашениям с «НПО им. Лавочкина» за хорошую работу Третьякову полагался так называемый гонорар успеха — 8% от отсуженных сумм. Это и были 300 с лишним млн руб., в хищении которых адвокат в настоящий момент и обвиняется.
«Мой гонорар был привязан к сумме отбитых требований, что было четко закреплено договором: я получил ровно то, что мне причиталось по документам», — рассказал сам Игорь Третьяков в недавнем интервью. По его словам, работы были «приняты по всей процедуре», а нанят три года назад юрист был «в строгом соответствии с Положением о закупках, которое дает возможность заключать договор с адвокатом без проведения тендерной процедуры».
Это стандартное положение для многих государственных и окологосударственных компаний в итоге привело подрядчика за решетку. Почему?
Если говорить о содержательном наполнении спора, то он действительно лежит в чисто экономической плоскости. А по экономическим спорам, как известно, лишение свободы как мера пресечения не предусмотрено. Но общая тенденция такова, что заключение под стражу рассматривается следствием именно как удобный инструмент давления. Так объясняет свое нынешнее незавидное положение сам адвокат Третьяков. Я склонен с ним согласиться.
А вот второй пример. Практически под копирку сейчас развивается еще один корпоративно-правовой спор в российском ВПК. Осенью прошлого года Следственный комитет (СК) РФ вдруг заинтересовался некоторыми статьями расходов ПАО «Туполев» — всемирно известного российского разработчика и производителя авиатехники военного, специального и гражданского назначения. Следователям показались подозрительными выплаты предприятия — и вновь за оказанные юридические услуги. Они — при наличии в ПАО собственного юридического отдела — оказывались известным на правовом рынке подрядчиком: юридической компанией «Каменская & партнеры». В ходе проверки СК было установлено, что еще в 2012 году управляющему партнеру компании Татьяне Каменской перечислялись деньги за профессиональную работу. Всего же в период 2013–2016 годов Каменская, по версии следствия, получила от предприятия 153,9 млн руб.
И здесь правоохранители полагают, что денежные средства были банально выведены со счетов предприятия, а юридические услуги стали лишь благовидным предлогом для этого. По фактам, установленным проверкой, возбуждено уголовное дело о растрате, которое сейчас расследуется.
Волков бояться…
В обоих случаях адвокатам сейчас вменяется то, что выплаченные гонорары как минимум несоразмерны оказанным услугам. Следствие считает «призовые» сотни миллионов рублей не чем иным, как «торговлей правосудием» и «платой за покупку судебных решений». И это при том, что, повторюсь, фигурантами по обоим делам являются вовсе не люди в мантиях.
Что делать в такой ситуации профессиональным защитникам? Как не попадать в ситуации Третьякова/Каменской, когда на одной чаше весов — очень солидный даже по мировым меркам гонорар за высокопрофессиональную работу, а на другой — оппоненты в дорогих костюмах или погонах, желающие, чтобы такой счастливчик все до копейки вернул заказчику, а попутно сменил рабочий кабинет на камеру?
Можно, конечно, работать pro bono либо исключительно с малоимущими слоями населения, сознательно избегая большого бизнеса и высоких гонораров. Нет сверхдоходов, зато есть свобода и спокойный сон. Можно уйти в защитники по назначению. Но и эта стезя не гарантирует иммунитет от уголовного преследования, правда, уже по делам, которые экономическими можно считать с большой натяжкой.
Есть в «деле Третьякова» и положительный момент. Оно вызвало в профессиональной среде масштабную дискуссию: как оградить адвокатов от неправовых критериев оценки их взаимоотношений с доверителями. В ходе обсуждений стало очевидно — нормативная неопределенность института «гонорара успеха» выходит боком и самим адвокатам, и их клиентам.
Таким образом, у отечественного юриста имеется и третий путь: вместе с коллегами из адвокатских палат бороться за изменение правового поля. Так, по мнению вице-президента Адвокатской палаты Москвы Вадима Клювганта, посягательства на адвокатские вознаграждения нарушают сразу несколько не отчуждаемых конституционных прав граждан. А курирующий российскую адвокатуру заместитель министра юстиции РФ Денис Новак убежден: незыблемость гонораров защиты, равно как и уменьшение для них подоходного налога, должны стать краеугольными камнями проекта Концепции регулирования рынка профессиональной юридической помощи, которая в настоящее время обсуждается профессиональным сообществом. В частности, для этого следует официально допустить осуществление деятельности адвоката в хозяйственных обществах и заключение соглашений не лично с адвокатом, а с адвокатским образованием.
Пока же нормативной революции не произошло, любому российскому адвокату следует больше доверять интуиции, тщательно изучать не только контрагентов, но и собственных доверителей. Наконец, помнить старую французскую мудрость: qui ne risque pas il ne boit pas de champagne («Кто не рискует, тот не пьет шампанское»). Она в России, похоже, будет актуальна еще многие-многие годы.