«Российской газеты»
Гонорар успеха: что это, кому он нужен и узкие места
При заключении официальных соглашений с доверителями многие адвокаты сейчас пытаются прописать в них так называемый гонорар успеха. Он часто оказывается несопоставим по размеру с другими расходами по делу, например, судебными. С какими целями существует такой вид гонорара?
Как прямо следует из названия, гонорар успеха — это вознаграждение, которое адвокат получает только в случае, когда конфликт и (или) судебное разбирательство оканчиваются победой стороны его доверителя. Этот вид материального поощрения часто является дополнительной мотивацией адвокату приложить все знания и опыт для разрешения дела в пользу клиента.
«Нет квитанций — нет белья»
Само понятие пришло к нам с Туманного Альбиона. Британская система права сегодня не содержит прямого запрета заключать с адвокатом соглашение, в котором есть условие о выплате в случае позитивного результата гонорара успеха. При этом еще в конце прошлого века договоренности с адвокатом об особом гонораре в случае победы (contingent fees) считались незаконными. Но в 1990 году документом The Courts and Legal Services Act понятие условного вознаграждения было легитимизировано. Спустя пять лет эти законодательные новшества были распространены на иски о возмещении личного ущерба, а в 1998-м — почти на все виды исков.
В США гонорар успеха описан прямолинейной идиомой «no win, no fee» (дословно: «Нет победы — нет вознаграждения» или, как говорил герой известного фильма Мартина Скорсезе, «Нет квитанций — нет белья»), а условия оплаты адвокатских услуг регулируются Кодексом профессиональной ответственности юриста, который в каждом штате свой. При этом федеральные правила запрещают применять условие о «гонораре успеха» в уголовных делах и многих разбирательствах по семейному праву. В гражданском судопроизводстве такая форма вознаграждения за профессиональную юридическую помощь, напротив, чрезвычайно распространена.
В современном российском праве понятие и применимость гонорара успеха даже сегодня — предмет ожесточенных споров юристов, адвокатов, судей и законодателей. Например, в 2003 году Кодекс профессиональной этики адвоката прямо запрещал включать в соглашение условие заплатить повышенный гонорар адвокату в зависимости от исхода дела. Исключительными считались споры об имуществе, где размер гонорара мог быть пропорционален цене иска. Авторы новой редакции Кодекса 2013 года позволили адвокатам напрямую договариваться с доверителями о гонораре успеха, если речь шла об имущественных делах.
При этом решения судебных инстанций по спорной проблеме до сегодняшнего дня противоречивы и неоднозначны. Так, Высший Арбитражный Суд РФ вплоть до своего упразднения в своих постановлениях часто занимал позицию большей части адвокатского сообщества, которое, по понятным причинам, ничего против гонорара успеха не имеет: он имеет право на существование в разумных пределах. Верховный Суд РФ за последние годы также вынес несколько постановлений, где фигурировало понятие «гонорар успеха». Позиция Верховного Суда РФ в этих случаях — такой вид вознаграждения допустим, но с целым рядом оговорок.
Последовательным (несмотря на наличие особых мнений судей Бондаря и Кононова, идущих вразрез с итоговым мнением) противником «гонорара успеха» является Конституционный Суд России. Свою нынешнюю позицию он выразил два года назад, указав в одном из постановлений, что положительное судебное решение не может быть объектом гражданских прав либо предметом гражданско-правового договора.
В мая 2018 года довольно неожиданно команду сторонников «гонорара успеха» пополнил председатель Совета судей (СС) Виктор Момотов. Отмечая интерес судебного корпуса к парламентскому законопроекту о допустимости «гонорара успеха», он подчеркнул: ключевым моментом в дискуссии о правомерности такого гонорара «является тот очевидный факт, что за последнее десятилетие существенно изменилось законодательство». В частности, добавил Момотов, «была проведена масштабная реформа Гражданского кодекса РФ».
Клубок противоречий
В некоторых научных публикациях институт «гонорара успеха» правоведы часто именуют бастардом российского законодательства. Причины уничижительного отношения — отсутствие четких процедур и нормативных формулировок, разнонаправленные позиции высших судебных инстанций и противоречивая практика.
Прецедентным считается громкое разбирательства 2013 года в Федеральном арбитражном суде Московского округа между ритейлером Billa и кипрской компанией «Арудж холдингс лимитед». В его результате арбитраж обязал торговую компанию выплатить киприотам рекордную по нашим меркам сумму судебных издержек — почти 33 млн руб. Ранее компания с помощью юристов адвокатской фирмы «Муранов, Черняков и партнеры» взыскала с ритейлера несколько сот миллионов рублей за аренду площадей. За адвокатские услуги победитель насчитал львиную долю из присужденных 33 миллионов, тогда как ответчик был готов выплатить всего 1,1 млн руб. (или 37 500 долл. по курсу пятилетней давности). В суде не скрывалось, что многомиллионная компенсация за судебные расходы — это и есть «гонорар успеха» адвокатов-победителей. Он рассчитывался исходя из потраченного юристами истца времени и их почасовых ставок. А чтобы оценить справедливость представленных расчетов, арбитражный судья Дмитрий Дзюба сверялся в том числе с ведущими западными рейтингами Chambers и Legal 500, где юристы упомянутой фирмы занимали высокие позиции.
Рекордный по российским меркам гонорар в итоге не устоял в апелляционной инстанции и был снижен до 2,2 млн руб. (в 2013 году — 75 тыс. долл.) — именно эта цифра фигурировала в соглашении российского адвокатского бюро и кипрской фирмы-клиента. Гонорар успеха суд фактически «зарубил», посчитав, что оплату юристов в зависимости от исхода тяжбы ставить невозможно. Но даже несмотря на это, результат для отечественной практики был ошеломляющим — обычно в части судебных и представительских расходов суды редко соглашаются с общей компенсацией выше 50 тыс. руб.
В последнее время стороны бизнес-конфликтов, как показывает практика, предпочитают ликвидировать «гонорары успеха» оппонентов внесудебными способами. Ярким примером такого подхода служит дело адвоката Игоря Третьякова и его адвокатской конторы, которое разворачивается буквально на наших глазах. Третьяков был арестован летом этого года вслед за Сергеем Лемешевским и Екатериной Аверьяновой, топ-менеджерами клиента — АО «НПО Лавочкина». Адвоката Третьякова следствие называет соучастником хищения у предприятия (основной акционер — госкомпания Роскосмос) более чем 300 млн руб.
Получил их Третьяков совершенно официально, по соглашению с предприятием и именно в качестве «гонорара успеха». Дело в том, что в 2016 году ведущее конструкторское бюро ракетно-космической промышленности РФ было вынуждено стать ответчиком по более чем 20 исковым производствам. Общая цена исков составила 5,7 млрд руб., и когда руководство объединения осознало, что штатные юристы НПО не в силах справиться с нагрузкой, было решено призвать на помощь Третьякова. Решение оказалось верным. За два года судебных разбирательств адвокату и его коллегам не удалось отбиться только от 220 млн руб. судебных претензий основного истца (им по каким-то причинам был именно Роскосмос). Таким образом, соглашение с Третьяковым позволило сэкономить клиенту миллиарды рублей и не оказаться в долговой яме.
Условие о вознаграждении за хорошую работу Третьяков и руководство предприятия прописали в соглашении еще в самом начале сотрудничества. По этому документу адвокат имел право на 8% суммы от разницы между суммой заявленных государственным истцом требований и суммой удовлетворенных исковых требований. Именно эту сумму — 330 млн руб. — и составил пресловутый «гонорар успеха». Однако следствие посчитало письменный договор между доверителем и адвокатом плохо скрытой схемой вывода средств юридического лица. Сейчас Третьяков вынужден доказывать, что деньги свои он на самом деле заработал, а в прописанном соглашением пункте о премии нет ничего особенного и тем более криминального.
Тем более странно выглядит «дело Третьякова» в контексте общедоступной арбитражной практики, в которой фигурируют и госкомпании. Так, например, госкорпорация «Агентство по страхованию вкладов» (АСВ) еще в 2014 году заключала с внешними адвокатскими бюро соглашения, по которым, помимо ежемесячной премии партнерам, полагался «процент от денежных средств, фактически возвращенных в конкурсную массу» (цитирую одно из определений Арбитражного суда города Москвы). Нередко такая премия составляла почти треть от суммы средств, возвращенных в конкурсную массу в результате оспаривания сомнительных сделок (30% против 8% из примера с Третьяковым). По сути дела, это тот же самый «гонорар успеха». Однако его применение никого из АСВ и контрагентов госкорпорации на скамью подсудимых не привело.