«Российской газеты»
Свидетели обвинения: их показания и репутация
В последнее время встречаются уголовные дела, возбужденные на основании показаний свидетелей. Вместо сбора прямых доказательств органы следствия в таких случаях ограничиваются показаниями одного-двух свидетелей, репутация которых не принимается в расчет.
Один в поле не свидетель?
Чуть ли не ежедневно мы узнаем о новых громких уголовных делах, связанных с хищениями, взятками и другими должностными преступлениями. Подчас расследуются обстоятельства многолетней давности, однако, обвинению удается получить доказательства, однозначно подтверждающие его версию. Например, документы, аудиозаписи переговоров, переписку, возможно, результаты оперативно-розыскной деятельности.
Но встречаются и другие уголовные дела. С момента расследуемых событий прошло много лет, объективные доказательства не сохранились. Но их отсутствие восполняется показаниями одного или нескольких лиц, которые по прошествии лет вспоминают то, о чем раньше молчали.
Изучение таких дел зачастую выявляет подлинные мотивы дачи показаний годы спустя. Обычно это конфликт между свидетелем и оговариваемым лицом, передел собственности, месть, старые обиды. Все это дает возможность предпринять попытку манипулирования судебной системой.
Низкий стандарт доказанности
В делах, основанных только на свидетельских показаниях, все строится по одному лекалу. Показания, полученные от одного свидетеля, повторяют другие допрошенные лица. При этом сами они в описываемых событиях не участвовали и знают о них только со слов единственного свидетеля. По такой схеме построены, например, дело руководителя «Тольяттихимбанка» А. Попова, обвиняемого в покушении на дачу взятки судьям Верховного Суда РФ, дело В. Маркелова о взятках полковнику МВД Захарченко.
Подобный подход и именуется «низким стандартом доказанности»: следствие зачастую не обращают внимания на такие дефекты и принимает показания на веру.
Репутация превыше всего
В зарубежной судебной практике распространен иной подход. Такие дела зачастую заканчиваются оправданием просто потому, что в качестве свидетеля обвинения выступили люди, скомпрометировавшие себя.
Вспомним дело Доминика Стросс-Кана. Горничная нью-йоркского Sofitel утверждала, что изнасилована директором-распорядителем Международного валютного фонда. Однако, будучи уличенной в предоставлении заведомо ложной информации об изнасиловании у себя на родине (Гвинея) и в том, что она обнародовала данную информацию для получения убежища в США, так называемая потерпевшая тут же потеряла всякое доверие. Прокуратура сама отказалась от претензий к Стросс-Кану.
Оправдали и чернокожего американского футболиста О. Джей Симпсона, обвинявшегося в убийстве супруги. Выяснилось, что некоторые доказательства по делу получены белым полицейским, изобличенным в расизме. Суду предъявили аудиозапись, содержащую его расово недопустимые высказывания.
Иллюстрацией противоположного подхода может служить нашумевшее дело о якобы совершенном офицерами МВД Дмитрием Целяковым и Александром Носенко мошенническом хищении 1,5 млн евро у беглого банкира Германа Горбунцова, которого самого доставляли на суд под конвоем. Подмоченная репутация последнего как минимум должна была вызвать сомнения в достоверности его показаний. Исключительно показания Горбунцова легли и в основу упомянутого выше обвинения В. Маркелова в даче взяток другому офицеру МВД – Д. Захарченко.